Как жить: поговорим о депрессии

Первая книга серии «Как жить» представляет всестороннее исследование депрессии. Ее автор Дэвид А. Карп — профессор социологии Бостонского колледжа, живет с этим диагнозом долгие годы. Основываясь на собственном опыте и глубинных интервью с пациентами, он выделяет самые важные аспекты и проблемы в «карьере депрессии»: понимание и принятие болезни, чувство изоляции и потребность быть услышанным. Публикуем ниже отрывок из этой книги, она выйдет в свет 19 ноября.

Общественные движения по определению стремятся к структурным изменениям, обеспечивающим демократизацию, равные права, независимость и полноправие личности для членов социальных групп, которые исторически были подчинены, бесправны, стигматизированы и угнетены. Такие движения — во имя ли расового равенства, прав гомосексуалов, лиц с ограниченными возможностями, женщин или во имя гуманного отношения к психически больным — требуют развития «классового» сознания, укорененного в коллективно выработанных нарративах об общем порядке вещей. Другими словами, общественные движения развиваются из индивидуальных историй и последующего признания в этих историях общности. Обмен личными свидетельствами между людьми, занимающими маргинальное положение, создает ядро для новых «коллективных» нарративов, ставящих под сомнение легитимность тех, кто присвоил себе власть и право распоряжаться жизнью «изгоев». Иными словами, общественные движения опираются на подход, который теоретики расовой и гендерной проблематики, а также положения людей с ограниченными возможностями называют «контрповествованием».

Читать интервью Владимира Бородина о том, что у женщин депрессии случаются чаще. 

«Контрповествование» — это «способ донести истории людей, чей опыт нередко замалчивается». Эти истории, как правило, противоположны идеологическим нарративам, поддерживающим власть и привилегии доминирующих социальных групп, например белых, мужчин, среднего и высшего класса, гетеросексуалов, а в нашем случае психически здоровых.

По мнению некоторых социологов, доминирующие группы сохраняют свою гегемонию путем дискредитации и замалчивания всех, кто не соответствует сконструированным ими социальным нормам. Достигается это посредством их стигматизации как аутсайдеров, извращенцев, неполноценных и общественно опасных. Хотя в любом обществе есть немало маргинализированных групп, не подлежит сомнению: тех, кого считают психически больными, стигматизируют особенно жестоко.

Грань между «здравомыслием» и «безумием» настолько тонка, что психически больные внушают особый страх подавляющему большинству людей, вынужденных постоянно задаваться вопросом о собственной «нормальности». Психологический стереотип восприятия психически нездоровых людей как радикально иных, неполноценных и социально опасных воспроизводит следующее наблюдение.

Распространенность психических заболеваний противоречит нашей потребности в том, чтобы душевнобольной безошибочно опознавался как некто отличный от нас самих. Нас всегда шокирует то, что они действительно такие же, как мы. В тот миг, когда мы говорим, что «они такие же, как мы», земля уходит из-под ног. Мы уже больше не знаем, где пролегает граница между нашим нормальным, надежным миром, избавляющим нас от страха, и миром, в котором таится нечто страшное, агрессивное, внушающее ужас. Мы хотим — нет, нам необходимо, чтобы «душевнобольные» отличались от нас, поэтому вместо их реальности мы создаем мифы, изображающие их другими.

Новые движения и их мотивирующие контрнарративы не появляются на общественной арене спонтанно. Как правило, они зреют неравномерно и с перерывами, часто страдают от внутренних разногласий и неопределенности собственных целей. Иногда группы, протестующие против гегемонии медицинской модели в психиатрии, приобретя некоторую известность, вскоре исчезают, поскольку их членов обескураживает ничтожность результатов перед лицом сильных конкурирующих идеологий. Хотя эти движения могут развиваться урывками, им всегда предшествуют более ранние попытки услышать те же голоса. В этой связи коротко отметим, что даже так называемые «лунатики» в первых и самых чудовищных приютах для душевнобольных пытались рассказать о своей жизни.

Еще в конце XIX века женщину могли заточить в психиатрическую лечебницу за такие проявления «безумия», как неповиновение мужу. Узников этих приютов персонал и врачи методично расчеловечивали, делая большей частью объектами презрения и глумления. В этих чудовищных условиях лица, принудительно заключенные в лечебницы, были лишены малейшей возможности высказывать или записывать свои мысли. В Англии того времени любые записи больных, обнаруженные персоналом, по закону классифицировались как «безумные» и конфисковались. Помещенным в лечебницы запрещалось иметь перо и бумагу. При такой практике тем более удивительно, что заключенные порой находили весьма изобретательные способы оставить письменное свидетельство о своем опыте.

Гейл Хорнштейн рассказала в своей книге «Куртка Агнес» об Агнес Рихтер, бывшей швее, которая вшила в свою больничную робу зашифрованное послание, которое нашли уже после ее смерти. Хорнштейн видит в этом артефакте не свидетельство безумия Агнес, а отчаянную попытку сохранить чувство собственного достоинства и себя как личность в учреждении, стремящемся уничтожить в ней все человеческое.

Неукротимое желание бывших пациентов рассказать о своем, нередко трагическом, опыте госпитализации подтверждается сотнями письменных документов, появившихся со времени учреждения психиатрических лечебниц: некоторые из них зашифрованы, как у Агнес, другие опубликованы в форме мемуаров или разоблачений. Тем не менее последовательные, организованные выступления бывших пациентов против неограниченной власти психиатрии, за право человека на защиту его от принудительной госпитализации и «накачивания лекарствами», за право создавать группы взаимопомощи, которыми руководили бы исключительно бывшие пациенты, и содействовать политическим переменам начались только с 1970-х годов. Иными словами, возникновение антипсихиатрического движения совпало с общим «радикализмом» 60-х и 70-х годов и параллельными движениями за права чернокожих, женщин, гомосексуалистов и лиц с ограниченными возможностями. Повсеместно звучавшие в ту эпоху призывы к переменам пробудили и самосознание людей, считавших себя «жертвами психиатрии».

Толчок любому общественному движению, как правило, дают те, кто создает тезаурус, позволяющий артикулировать причины страданий маргинализированной группы и обусловленную ими мотивацию к переменам. Мощным мотиватором, к примеру, женского движения стала книга Бетти Фридан «Загадка женственности». Точно так же многие признают, что жертвы системы психического здравоохранения обрели общий язык и стали единым сообществом благодаря книге Джуди Чемберлин «Под нашу ответственность: контролируемые пациентами альтернативы психиатрической системе».

Чемберлин ввела понятие «ментализм» (по аналогии с сексизмом или расизмом) для описания безусловной дискриминации, стигмы, неравенства и нарушения прав человека, с которыми сталкиваются люди, отмеченные клеймом психически больных. Это слово обличает распространенное мнение, будто страдающие от психического расстройства «не в своем уме», абсолютно иррациональны и не могут выздороветь без принудительного вмешательства психиатрии. Резким контрастом прозвучало заявление Чемберлин о том, что она и другие бывшие пациенты больше преуспеют «без чужой помощи». Сравнивая движение бывших пациентов с движением женщин, Чемберлин подчеркивает, что ни то ни другое никогда бы не возникло и не набрало оборотов, если бы не личные истории людей.

Пробуждение самосознания — это процесс, в котором люди делятся своим опытом, изучают его и тем самым узнают, в какие контексты вписана их жизнь. Применительно к женскому движению пробуждение самосознания помогло женщинам понять, что вопросы сексуальной ориентации, брака, развода, дискриминации на работе... и т. д. не их личные, индивидуальные проблемы, а индикаторы систематического подавления женщин обществом. Точно так же, когда психиатрические пациенты начали делиться своими жизненными историями, выяснилось, что существуют определенные модели угнетения и что наши проблемы и трудности не были исключительно внутренними и личными, как нам говорили.

Страдающие психическими расстройствами все чаще требуют права голоса в вопросах, касающихся регулирования их состояния. Следует, однако, иметь в виду, что движение за эмансипацию пациентов очень разнообразно — и идеологически, и по своей структуре. Настрой отдельных пациентов и групп весьма разнится, есть явные консерваторы и те, кто робко ставит под сомнение знание и опыт психиатров, есть и сторонники полного избавления от навязчивой опеки психиатров. Различия в том, как люди с эмоциональными проблемами позиционируют себя относительно системы психического здравоохранения, отражаются в словах, которыми они описывают собственный статус.

Исследователи психиатрических движений наиболее тщательно проанализировали слова «пациент», «потребитель» и «выживший». За каждым из этих понятий стоят различно выстроенные истории болезни. Называющие себя пациентами, потребителями или выжившими, соответственно, по-разному выражают и свое отношение к психическим заболеваниям и системе здравоохранения.

 Задать вопрос врачу в Консультациях