26 декабря 2011, 21:42 X 11420 K 0

Григорий Антонович Захарьин родился 8 февраля 1829 года в Саратовской губернии, в дворянской семье. Его отец, отставной ротмистр, происходил из старинной захудалой династии Захарьиных. Мать, урожденная Гейман, имела примесь еврейской крови. Один из Гейманов был профессором химии Московского университета.

В 1847 году Захарьин по окончании Саратовской гимназии становится студентом медицинского факультета Императорского московского университета, который блестяще оканчивает в 1852 году. В 1854 году им защищена докторская диссертация «Учение о послеродовых болезнях» («De puerperii morbo»).

В 1856-59 гг. молодой доктор отправляется в Берлин и Париж, где стажируется у Р. Вирхова, А. Труссо, К. Бернара и других тогдашних медицинских светил Европы. В Берлине он знакомится с С.П. Боткиным. Вернувшись в Россию, читает курс семиотики внутренних заболеваний. В 1860 году избирается профессором родной терапевтической клиники, а через два года становится ее директором. Возглавлял клинику Григорий Антонович почти 35 лет - до самой своей смерти в 1897 году.

В 1860 году опубликован ряд статей Захарьина, в том числе: «О редкой форме лейкемии», «О примечательном в диагностическом отношении случае хронической рвоты» и др. В 1886 году он напечатал брошюру «Каломель при гипертрофическом циррозе печени и терапии». Все лекции Григория Антоновича по диагностике и общей терапии были переведены на английский язык, часть - на немецкий и французский.

Григорию Антоновичу принадлежит творческая разработка предложенного еще основоположником русской клинической медицины М.Я. Мудровым «метода опроса» больного (т.е. анамнез). Беседа с пациентами могла продолжаться и час, и два, и дольше.

Наибольшую известность Захарьину принесла разработка вопроса о зонах повышенной чувствительности кожи при заболеваниях внутренних органов, впоследствии получивших название зон Захарьина – Геда, — определенных областей кожи, имеющих диагностическое значение, в которых при заболевании внутренних органов часто проявляются отраженные боли, а также болевая и температурная гиперестезия.

Лечение, назначаемое Захарьиным, было глубоко продуманным и необременительным (как это всегда бывает у выдающихся врачей, он лечил легко). Он назначал немногие, но хорошо известные ему средства. Порой он вовсе ничего не выписывал, зато давал множество советов по гигиене, питанию, укладу жизни и т. д.

Профессор Н. А. Митропольский, лично знавший Захарьина, вспоминал такой эпизод. Однажды к Григорию Антоновичу прибыл из Сибири "очень богатый и грубый купец, пустившийся без стеснения рассказывать о своих похождениях, приведших к болезни". Захарьин начал сердиться, наконец, не выдержал: "Ах ты скот, - завопил он, - ты делаешь и делал разные пакости, и о них, как ни в чем не бывало, рассказываешь! Тебя бить за это мало! - и схватился за палку. - Если ты так будешь жить, как жил, - кричал он, наступая на опешившего купца, - то тебя должен каждый бить, да ты и помрешь, если не оставишь своих скверных обычаев! Говорить с тобою противно!" Тем не менее, последовал ряд врачебных указаний, и перепуганный пациент поклялся, что исполнит все в точности. Затем вошла великосветская дама, к которой Захарьин, вдруг преобразившись, обратился на прекрасном французском языке. Он почтительно усадил ее в мягкое кресло, крайне любезно и внимательно расспросил и проводил с величайшей предупредительностью, после чего сказал Митропольскому: "Если б я эту даму встретил как давешнего купца, ведь она пошла бы везде и всюду поносить меня за мою неслыханную грубость, - теперь будет славить мою любезность. А этот скот-купец тоже до гробовой доски не забудет своего визита ко мне и точно исполнит, что ему велено. Будь я с ним вежлив, как с дамой, он ничего не стал бы делать и считал бы, кроме того, меня за дурака".

Со своей стороны терапевт В. Д. Шервинский в своих воспоминаниях отмечает: "Я с Захарьиным немало встречался на консультациях и могу только одно сказать, что все те чудачества, о которых рассказывали в связи с посещением Захарьина, мне думается, были в значительной мере преувеличены, а иной раз просто выдуманы. Я лично могу сказать, что встречал в профессоре Захарьине серьезного, строгого, но вежливого и корректно держащегося человека. Никаких чудачеств, о которых так много рассказывали в Москве в связи с Захарьиным, повторяю, лично я не знал. Что Григорий Антонович ругался в купеческих домах, так это не диво, так как подчас никакого терпения недоставало, чтобы переносить все те нелепости, которыми была полна домашняя обстановка замоскворецких купцов".

Многие чудачества, приписываемые Захарьину, неврастения, раздражительность связаны с его хронической болезнью. На протяжении многих лет его преследовали упорные боли, обусловленные невритом седалищного нерва, который часто обострялся и не оставлял его до самой смерти. Появились предвестники атрофии ноги. Свою болезнь он часто сравнивал с пушечным ядром, прикованным к ноге каторжника. По этой же причине Захарьин никогда не расставался с огромной палкой, которую всегда носил с собой, наводя страх на купцов. Даже во дворцы ему приходилось ходить в длинном наглухо застегнутом френче ниже колен, мягкой некрахмаленой рубашке (крахмальное белье его стесняло) и в валенках, которые он не снимал даже летом. Чтобы избавиться от болей, он даже решился на сложную операцию по вытяжению нерва и лег под нож в частную клинику доктора Кни; выписавшись оттуда, он начал свою лекцию перед студентами университета убивающими наповал словами: «Теперь я на себе испытал, как далеко шагнула хирургия: улучшения болезни нет, но зато нет и ухудшения…»

Известно, как профессор Захарьин ратовал за улучшение гигиенических условий жизни москвичей. Он бранил богатых купцов, чьи дети жили в душных маленьких комнатках антресолей, тогда как огромные парадные комнаты дома пустовали. "Первое условие всякого успешного лечения - удовлетворение требованиям гигиены", - говорил он. Григорий Антонович неустанно старался развеять миф о необходимости отрывать легочных больных от их привычной среды обитания, отправляя их в горные или южно-приморские районы, пропагандировал введение в широкую практику кумысолечения, исследовал поражения легких и сердца при сифилисе, а также такие болезни, как хлороз, геморрой, образование желчных камней.

Своеобразная и глубокая, "психологическая" метода диагностического опроса в сочетании с упором на гигиену явились базисом для формирования особого "захарьинского" клинического подхода. К терапевтической школе Г. А. Захарьина относят Н. Ф. Голубова, В. Ф. Полякова, П. М. Попова, А. А. Остроумова, педиатра Н. Ф. Филатова, гинеколога В. Ф. Снегирева, невропатолога А. Я. Кожевникова и многих других.

Захарьин один из первых в России начал изучать терапевтическое действие минеральных вод во внекурортной обстановке, после чего в Москве появились ныне столь привычные бутылки с минеральной водой, рекомендованной от той или иной хвори.

Г. А. Захарьина можно смело назвать реформатором медицинского образования. Во многом благодаря его усилиям возникли специальные курсы педиатрии, гинекологии, неврологии и были организованы клиники: детская, пропедевтическая, гинекологическая, кожно-венерологическая, глазная, болезней уха, горла и носа. С его легкой руки А. И. Войтов начал читать курс бактериологии, тем самым положив начало кафедры микробиологии. Вместе с тем Захарьин возражал против чрезмерной специализации обучения: "Что было бы и с преподаванием, и с наукой, если бы существовали лишь специальные клиники, если бы не было такой, которая имела бы главной целью достижение связи всех явлений данного болезненного строя. Такой клиникой была и всегда будет клиника внутренних болезней". Это справедливо и по сей день.

Невротические особенности характера создали ему массу врагов, однако на его врачебном таланте это никак не отразилось. Его не любили как либералы, так и консерваторы. Отказался от почетного звания лейб-медика - возмущены правые. Согласился лечить императора Александра III - взрыв негодования в лагере левых. Нападки шли беспрерывно.

Но больше всего доставалось Захарьину за действительно огромные гонорары, которые он брал с богатых купцов и буржуа, а также за его доходные дома. Захарьин в разговоре с И.И.Мечниковым однажды признался: «Вот говорят, будто я много беру. Если неугоден, пускай идут в бесплатные лечебницы, а мне ведь всей Москвы все равно не вылечить… В конце концов, Плевако и Спасович за трехминутную речь в суде дерут десятки тысяч рублей, и никто не ставит им это в вину. А меня клянут на всех перекрестках! Хотя жрецы нашей адвокатуры спасают от каторги заведомых подлецов и мошенников, а я спасаю людей от смерти… Не пойму: где же тут логика?»

На что тратились захарьинские капиталы? О бесплатном лечении и консультациях в его клинике хорошо известно. Гигантскую по тем временам сумму в 500 тысяч рублей Григорий Антонович пожертвовал на церковноприходские школы (впрочем, ему и это поставили в вину как радетелю "реакционного" министерства народного просвещения). Профессорское жалованье Захарьина шло в пользу нуждающихся студентов, за свой счет он отправлял молодых врачей стажироваться за границу, выделял средства на издание журнала, на нужды физико-медицинского общества, на приобретение экспонатов для Музея изящных (ныне изобразительных) искусств. Узнав о бедственном положении с водоснабжением в Даниловграде (Черногория), Григорий Антонович посылал туда деньги на строительство водопровода, за что в Черногории его почитали едва ли не святым. Жертвовал он немалые суммы и на оснащение медицинского отряда в помощь сербам, воевавшим с турками.

После особенно жестокого оскорбления со стороны собственных же студентов Захарьин решил уйти в отставку и через год скончался от кровоизлияния в мозг. Когда его разбил апоплексический удар, он сам поставил себе диагноз (поражение продолговатого мозга), спокойно сделал все нужные распоряжения и 23 декабря 1897 году мужественно умер на 68-м году жизни от паралича дыхательных путей.

Время все расставляет по своим местам. Ныне никто не отрицает великих заслуг Григория Антоновича Захарьина перед отечественной медициной. Его называют основоположником московской терапевтической школы. Ему посвящают книги, статьи, очерки, чтения, конференции.

Рядом с храмом Владимирской иконы Божией Матери в Куркино, воздвигнутым в 1672 году в память спасения Москвы от нашествия крымского хана Махмет-Гирея, находится склеп-часовня, которую по заказу вдовы Г. А. Захарьина Екатерины Петровны построил академик архитектуры Ф. О. Шехтель. В часовне обращает на себя внимание замечательная мозаика распятого Спасителя, выполненная по эскизу В. М. Васнецова. Это и есть место погребения великого врача.

Ссылки к статье:

1. Коростелёв Н., Григорий Антонович Захарьин // Московский журнал, 01.11.2003
2. Захарьин, Григорий Антонович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 томах (82 т. и 4 доп.) — СПб., 1890—1907.
3. Захарьин Григорий Антонович на сайте Московской медицинской академии имени И.М.Сеченова
4. "Пикуль В. Тайный советник. Исторические миниатюры" АСТ, Вече", 2001 г.