14 ноября 2013, 10:47 X 16526 K 1

Еще в детстве она увлекалась биологией и хотела стать генетиком, но судьба все расставила по своим местам — она стала врачом-эндокринологом. Когда пришла в поликлинику, поняла, что хочет помогать больным. Говорит, что врачи — это особая каста и причастность к знаниям высокого ранга. Ольга Юрьевна Демичева, врач-эндокринолог Городской клинической больницы № 11 Департамента здравоохранения г. Москвы, врач высшей категории, член EASD, рассказала главному редактору МЕД-инфо Оксане Плисенковой о жизненных ценностях, проблемах здравоохранения, симптомах, диагностике и лечении сахарного диабета.

— Ольга Юрьевна, а как вы стали врачом?
— Случайно. (Смеется.) Это был 1975 год. Я хотела быть генетиком и поступить на биофак МГУ. В школе с 8-9 класса стала увлекаться биологией. А в старших классах начали изучать генетику, законы Менделя, математические законы наследования. Настолько это было увлекательно и впервые в описательной науке, что в этом я увидела рациональное зерно. Хотелось в этой области вращаться, развиваться. Привлекала генетика как прикладная наука, которая позволяет изучать, возможно, что-то менять. Экзамены на биофак все сдала, но не добрала балл. Забрала документы и подала в медицинский.

— А когда медицина захватила?
— Когда пришла в клинику. Был третий курс, пропедевтика. Тогда стало понятно, что вот они, живые люди. Они больные, и кто-то должен им помогать. Почему не я?! (Улыбается.)

— Не пожалели, что стали врачом?
— Ни разу. Я, наверное, с каждым годом все больше думаю о том, как все удачно получилось в моей жизни. Врачи — это же своего рода каста. Это причастность к знаниям очень высокого порядка, принадлежность к определенному обществу, к определенным кругам, с которыми ты имеешь счастье общаться, обмениваться знаниями. Это отдача от пациентов, благодарность от людей, которым ты смог помочь. Это доставляет колоссальное удовлетворение. Мне нравится не только непосредственно лечить, но и читать лекции врачам. Я с удовольствием веду школы для пациентов: школы диабета, ожирения, тирошколу. Надо рационально выстраивать свою жизнь, для того чтобы и зарабатывать, и получать удовольствие от работы. У нас специальность врача не самая высокооплачиваемая, поэтому нужно искать какие-то параллельные в своей области направления, для того чтобы там зарабатывать, а здесь людей лечить.

— С какими проблемами к вам приходят пациенты?
— С любыми эндокринными заболеваниями или проведением дифференциального диагноза на предмет исключения или подтверждения эндокринной патологии. Фактически эндокринная система управляет всем нашим организмом, это наша система-царь, многоликий координатор. Соответственно с ней связаны все болезни обмена веществ, например, заболевания щитовидной железы, надпочечников, половой сферы, репродуктивные, нейроэндокринные заболевания, болезни гипофиза, гипоталамуса, сахарный диабет во всех его проявлениях. Кроме того, многие симптомы и синдромы требуют проведения дифференциальной диагностики с болезнями эндокринной системы.

— А что касается оборудования?
— У нас есть хорошая лаборатория, но она не в полной мере отвечает нашим потребностям. Высокотехнологичные современные методы исследования существуют в определенных центрах, куда мы и направляем пациента, если нужно провести очень сложное редкое точное исследование.

— В разделе «Консультации» на нашем портале родители 15-летней девочки как-то писали, что дочка полная, не знают, что делать и куда обратиться. Что посоветуете?
— Проблема ожирения у детей — это в 99% случаев рукотворная родительская работа. Изначально мы выращиваем ребенка со всеми предпосылками к ожирению, потом мы видим, что это ожирение случилось, и начинаем паниковать, ограничивать ребенка, лишать его еды. Но детей вообще нельзя лишать еды, потому что они растут. Есть другие методы и способы лечения ожирения у детей и подростков, но первое, что приходит в голову родителям, — это повесить замок на холодильник. Так нельзя. Как только ребенку минуло 2,5-3 года, с ним надо пытаться договориться. Ожирение у детей — серьезная мировая проблема. Эти дети, подрастая, рано приобретают ассоциированные с ожирением болезни: артериальную гипертонию, сахарный диабет 2-го типа, заболевания опорно-двигательного аппарата и другие. Поэтому задача родителей — не только забота о здоровье ребенке, но и обучение ребенка нести ответственность за свое здоровье. Кстати, дети с первым типом диабета отлично обучаются самоконтролю и самостоятельному расчету дозы инсулина без помощи родителей. Гиперконтроль над ребенком со стороны родителей не нужен. Это не пойдет ему на пользу, потому что, когда он станет подростком, забунтует, как все подростки, и может просто прекратить колоть инсулин. И получится игра с жизнью: выживу — не выживу. До этого ни в коем случае нельзя доводить. Поэтому ребенок должен уже в 6 лет многое понять, чтобы в 14 все сделать правильно.

— Получается, что при сахарном диабете терапия инсулином пожизненная?
— При первом типе, да. Первый тип диабета (им чаще заболевают дети и подростки) — аутоиммунное заболевание, которое связано с тем, что из-за повреждения определенными антителами погибают бета-клетки поджелудочной железы, фабрика инсулина. Больше ни один орган не может его производить, то есть, если не вводить его извне, человек погибает. Соответственно сегодня пожизненная инсулинотерапия — это то, что обеспечивает человеку нормальное качество жизни, если человек правильно обучен. Он вырастает, получает высшее образование, женится или выходит замуж, рожает здоровых детей. У меня таких вчерашних подростков достаточно много наблюдается.

— Наверное, для многих родителей узнать, что у их ребенка такой диагноз — это большой шок?
— Этот диагноз — всегда шок, даже для умных родителей, даже для родителей-врачей, которые понимают, что такое диабет первого типа и что с этим делать. Это заболевание, особенно в дебюте, сразу меняет жизнь человека, так как в жизнь встраивается измерение сахара крови, инъекции инсулина и продумывание своего пищевого режима. То есть, отсутствующая ныне функция поджелудочной железы как бы переселяется в кору головного мозга. Тебе все время нужно думать, что ты должен сделать, чтобы у тебя был уровень сахара крови, как у здорового человека. Когда человек уже на автомате знает, что ему делать, проблем, как правило, нет.

Некоторые больные диабетом или их близкие люди натыкаются на шарлатанов, которые говорят: «Не надо ему колоть инсулин, он у меня начнет бегать, и сахар снизится». Сахар, действительно, снижается, когда человек бегает. Работающая мышца активно забирает глюкозу, при этом инсулина требуется меньше, чем в состоянии покоя. Но человек не может бегать 24 часа в сутки. А глюкоза должна поступать в мышечные и другие клетки постоянно. Доставить глюкозу к клеточной мембране и передать ее специальным глюкозным транспортерам может только инсулин. Это его уникальная функция. В клетках глюкоза поступает в митохондрии, где превращается в энергоемкое соединение АТФ, за счет этой энергии и существует наш организм.

— Как вести себя родителям, когда они понимают, что у них ребенок-диабетик? Что вы посоветуете?
— Любая шоковая информация, прежде, чем будет осознана и адекватно воспринята, проходит в нашем сознании несколько фаз. Первая фаза — шок, потом фаза отрицания: «Нет, этого не может быть, врачи ошиблись, это случайность, неточность измерения, чужой анализ...». Далее, как правило, наступает фаза торга: «А можно мы не сразу будем колоть инсулин, а сначала попьем травки?». Затем следует фаза принятия диагноза. И, наконец, в итоге, у большинства людей наступает фаза сотрудничества с врачом, а у некоторых лиц с поврежденной психикой — фаза депрессии. Вот он, путь принятия диагноза. И сделать его короче, чем он есть, практически невозможно. Здравомыслящий человек должен руководствоваться интересами своего ребенка: чем быстрее придет принятие, тем быстрее будет достигнута компенсация диабета у ребенка, и тем меньше рисков внесет в его жизнь диабет. Если помнить об этом, то можно немножко сократить эту дистанцию.

— А что касается диабета второго типа?
— Диабет второго типа — это заболевание, которое сегодня встречается, согласно приводимым статистическим данным, у каждого пятого-девятого взрослого на Земле. Это болезнь людей с избыточной массой тела, то есть это заболевание связано с исходным накоплением большого количества жировой ткани. При накоплении в области живота и талии избыточного количества определенного вида жира, который получил название «бурого жира», может стартовать сахарный диабет второго типа. Это заболевание, прежде всего, представляет опасность как сердечно-сосудистое, потому что у лиц с сахарным диабетом второго типа процессы атеросклероза сосудов протекают во много раз активнее, чем у лиц без нарушения углеводного обмена. А это значит, что все инфаркты, инсульты и другие заболевания сосудов при сахарном диабете второго типа встречаются постоянно. Очень часто мы диагностируем диабет впервые именно при инфаркте или другой сосудистой катастрофе, и выясняется, что сахар крови пациенту никто не мерил последние лет десять. При лечении сахарного диабета второго типа, не менее, а, возможно, и более важно, чем нормализация уровня сахара в крови, — снижение уровня холестерина.

«Есть три кита, на которых стоит лечение диабета: правильный режим питания, физическая активность, желательно через некоторое время после еды, и верно подобранная лекарственная терапия»

— А в связи с чем наступает сахарный диабет?
— Сахарный диабет — не просто болезнь, это некий синдром, симптомокомплекс. Диабет в переводе на русский — это мочеизнурение. Сахарный диабет, сахарное мочеизнурение. Старое название. В былые времена диагноз сахарного диабета ставился по типичным симптомам, возникающим при очень высоком сахаре крови: сильной жажде и обильному мочеотделению. С мочой выводилась глюкоза, делавшая мочу сладкой. Лекари ставили диагноз по вкусу мочи. Особо наблюдательные — по ботинкам больных, на которых от брызг высохшей сладкой мочи оставались белые кристаллические следы капель. Синдром сахарного диабета может сопутствовать некоторым заболеваниям или состояниям, появляться при приеме некоторых лекарств. Как самостоятельное заболевание, чаще всего встречается диабет 2-го типа. Это заболевание передается по наследству и развивается, как правило, после 40 лет на фоне избыточной массы тела. Совершенно другое заболевание — сахарный диабет первого типа, не ассоциированный с ожирением, развивающийся из-за аутоиммунного повреждения бета-клеток поджелудочной железы; этот тип диабета встречается чаще у детей и подростков. Что общего у всех диабетов? Сахар в крови повышен. А причины разные. При втором типе собственная секреция инсулина исходно сохранена, но чувствительность клеток организма к эффектам инсулина снижена. Это явление называется инсулинорезистентностью. То есть, глюкозы в крови много, инсулин тоже присутствует, но клетки не принимают у инсулина глюкозу, не забирают ее. В итоге сахар крови остается повышенным и требуется специальное лечение (таблетки, улучшающие чувствительность клеток к инсулину, или усиливающие собственную продукцию инсулина, или дополнительное введение инсулина), чтобы нормализовать уровень сахара в крови. При первом типе диабета бета-клетки гибнут, и инсулин в организме не производится. Без инсулина глюкоза не сможет попасть в клетки и останется в крови. Чтобы восстановить необходимый для жизни обмен глюкозы в организме, инсулин должен регулярно вводиться в виде инъекций или при помощи специального устройства — инсулиновой помпы. Прием некоторых лекарственных препаратов может вызывать инсулинорезистентность, такую же, как при втором типе диабета. Если лекарства, повышающие уровень сахара в крови, жизненно необходимы больному и назначаются на длительное время, то мы назначаем сахароснижающее лечение, подобное тому, что проводим при диабете второго типа, чтобы нормализовать уровень сахара. Иногда сахарный диабет развивается во время беременности, на поздних сроках. Такой диабет называют гестационным. Он прекращается вместе с беременностью. Для его лечения беременным, как правило, назначают препараты инсулина. Сахарный диабет может развиваться при некоторых заболеваниях поджелудочной железы: амилоидозе, тяжелом панкреатите, опухолях, разрушающих бета-клетки. Такой диабет может протекать подобно первому типу и для его лечения назначается инсулин. То есть, причины заболевания разные, а итог один — сахар в крови повышен. Важно разобраться, почему это происходит, и назначить правильную терапию.

— Каким должен быть при этом образ жизни?
— Есть три кита, на которых стоит лечение диабета: правильный режим питания, физическая активность, желательно через некоторое время после еды, и верно подобранная лекарственная терапия. Если человек правильно питается, активно двигается и соблюдает все рекомендации по лечению, его диабет удовлетворительно компенсирован, то есть уровень сахара крови близок к нормальным значениям.

— А что касается питания, есть какие-то ограничения?
— Зависит от типа диабета. У детишек с первым типом, по-хорошему, если все правильно делать, то особых ограничений нет. Только не голодать. Все такому ребенку можно: и тортик, и пирожное. Только надо включить свою ясную голову и подумать, сколько ему нужно подколоть единичек инсулина для пирожного. Надо уметь рулить собственной терапией так, чтобы все было можно, и это все не наносило вред.

Если мы говорим о втором типе диабета, прежде всего, мы помним про атеросклероз. Значит, мы исключаем все животные жиры, то есть жирное мясо, все колбасы, сосиски, жирные сыры, жирные молочные изделия. Все сдвигаем до минимальной жирности. И, разумеется, сладкие кондитерские изделия убираем тоже, чтобы не набирать вес. Кроме этого, необходимо следить, чтобы у больного не было быстрых подъемов сахара. У таких людей клетки плохо чувствительны к глюкозе, инсулин не может сразу отдать глюкозу в клетку, как при первом типе. При втором типе всегда помним, что есть инсулинорезистентность. Значит, сладкое надо постараться исключать. Самая тяжелая диета у людей со вторым типом диабета.

— Интересно, люди выдерживают?
— Мы 10 библейских заповедей не можем выдержать, а тут целая диета. (Улыбается.) Все происходит так: я информирую пациентов о том, как они должны питаться, дальше начинается некий торг. «Доктор, а ведь может быть можно? Хоть кусочек? Ну а конфеточку?». В этот момент приходится перекладывать всю ответственность на них. Я отвечаю: «Я добрая, по мне, что хотите, ешьте, но это ваш диабет, и это он вам не простит все ваши погрешности. Отвечать будете только перед самим собой и собственным здоровьем». После этого люди самостоятельно решают, что они соблюдают, что нет. Человек вправе выбирать.

— Получается, что человек сам работает со своим организмом.
— Конечно. И у человека должна быть мотивация для этого. Хорошо, если он театрал, например, и еда — не главное его удовольствие. Тогда качество жизни сильно не страдает. Или, например, плейбой, я его точно мотивирую на поддержание нормального уровня сахара, рассказав, что иначе у него будут проблемы с эректильной функцией. Но если мы больного настолько ограничили, что качество его жизни упало после наших рекомендаций, то у него и желания нет следить за собой. А если он все, что любил в жизни — это хорошо покушать... Тут надо думать, чем мотивировать человека, чтобы поставленная задача и ее достижение стали действительно важны для него, и он соблюдал рекомендации. Наши пациенты со вторым типом диабета — люди взрослые, им за 40, они со своим уставом приходят к доктору. А доктор говорит: «Так, все ломаем, выбрасываем, все не так, есть вам надо, но совершенно не то, что вы любите». Тяжело, особенно для мужчин, которые сокрушаются, как же они будут жить без колбасы. Тогда я рассказываю им: «Покупаете телячью постную вырезку, нашпиговываете ее специями, чесночком, натираете перчиком, обрабатываете приправами, заворачиваете в фольгу и запекаете в духовке. Вот вам вместо колбасы». Все, жизнь наладилась. Надо помогать человеку искать выходы.

— Да, это большая проблема, когда после 40 у мужчины одна радость — поесть.
— Мужчина после 40, имеющий единственную радость поесть, это уже беда, ему уже не только к эндокринологу надо, но и к психотерапевту. У мужчины в этом возрасте должны быть и другие радости. Если их нет, надо разбираться, что не так, смотреть, в частности, уровень тестостерона и оценивать, почему другие радости стали вдруг не нужны этому человеку. Иногда диагностируется диабет, о котором раньше пациент и не думал, иногда другие проблемы.

— Нам некоторые пишут, что, мол, одна радость — покушать вкусно, и почему-то есть такое ощущение, что через каждые три часа очень хочется есть. Как можете прокомментировать?
— Надо кушать каждые 2,5-3 часа, не надо ждать, когда захочется. Когда человек, особенно с ожирением, голоден, проконтролировать, сколько он съел, уже невозможно. У него случится «пищевой запой». Поэтому, чтобы такой беды не случалось, больному надо кушать часто и понемножечку, пока он в состоянии проследить, что съел всего две галеты и выпил стаканчик томатного сока. И так с небольшими интервалами, с утра до вечера, последний раз за полчаса до ночного сна. Это миф, что нельзя есть после 6. Можно. И даже нужно. Вопрос лишь в том, что именно и в каком количестве.

— Некоторые диетологи рекомендуют последний раз есть за 4 часа до сна. Как вы к этому относитесь?
— Понимаете, диетология — наука о питании, это с одной стороны, наверное, превеликая мудрость, которая требует очень серьезных подходов и научных обоснований, доказательств. А с другой стороны, превеликая питательная среда для всевозможных шарлатанов, потому что доказательная база в сегодняшней российской диетологии очень скудная. Говорить о том, что диетология сегодня в России действительно является наукой, к сожалению, нельзя. Любой диетолог должен блистательно знать общую терапию и эндокринологию. Это должны быть для него, так скажем, дисциплины-платформы, он от них отталкивается, когда рассуждает о питании, как составляющей части терапии. Диетолог, который не знает, как рассчитывается скорость клубочковой фильтрации (а я несколько раз убеждалась, что не знают этого диетологи, как и много другого), не сможет разумно вмешаться в обмен веществ пациента рекомендациями по питанию. Речь идет о том, что, например, при сниженной скорости клубочковой фильтрации, количество белков, которые мы рекомендуем пациентам, снижается, потому что иначе в крови будут накапливаться токсичные соединения, а повреждение почек будет прогрессировать. А как они лечат ожирение, какие рецидивы мы получаем после их вмешательств?! Пациент госпитализируется на месяц за свои кровные немалые деньги в Институт Питания для того, чтобы похудеть. Через месяц выходит оттуда блистательно похудевший на15 кг, а через три месяца приходит ко мне с дополнительными двадцатью килограммами. Это было бы предсказуемо на старте терапии, если бы врач подумал, в какие процессы он вмешивается, на какой результат рассчитывает и как будет его удерживать. К больным ноль претензий. Они ищут помощи. А вот к тем, кто проводит такую терапию, вопросов много.

— Когда человеку нужно задуматься о том, чтобы идти к врачу-эндокринологу?
— Вообще об этом должен задумываться его терапевт. Потому что человек, далекий от медицины, вряд ли сможет обоснованно предположить у себя эндокринную патологию. Сегодня, к сожалению, наши несчастные пациенты сами в лаборатории исследуются, сами начинают обходить по своему, разумеется, мнению разных специалистов. Например, типичная ситуация: приходит ко мне девушка и заявляет, что у нее «щитовидка», ей тяжело глотать и она думает, что щитовидная железа у нее больна. Начинаешь, проведя необходимое обследование, объяснять, что щитовидная железа и пищевод никак не соприкасаются, на глотание железа не влияет, а девушка все равно твердит: «Все-таки я думаю, что мне нужно к вам. У меня щитовидка. Мне трудно глотать». Говорю: «Нет такого органа „щитовидка“, есть „щитовидная железа“. Совершенно нормально, что у Вас есть этот орган. И орган этот у Вас здоров». Я думаю, что ни один человек не должен задумываться, что ему пора к эндокринологу. А вот если у человека что-то не так, если его что-то беспокоит, если он перестал бодро просыпаться, у него в течение дня какие-то боли появились, какие-то неприятные ощущения (повышенное потоотделение, слюна капает или, наоборот, сухость во рту), то надо пойти к врачу-терапевту, рассказать ему все, что беспокоит. А дальше терапевт проведет диагностику и решит, к какому доктору нужно отправить пациента.

— Что касается диспансеризации...
— Вообще вопрос профилактики тех или иных заболеваний очень актуален. Что такое правильная и разумная профилактика? Если мы всех под одну гребенку ежегодно, по одной и той же алгоритмической схеме, в одном и том же режиме будем обследовать, то это выброшенные на ветер деньги. Если же мы все население разделим на различные группы риска по возрастам, по полу, по уже раннее перенесенным заболеваниям, по наследственным рискам и для каждой такой группы продумаем отдельный план и кратность необходимых исследований, это будет иметь смысл. Кому-то нужно проходить диспансеризацию раз в год, кому-то раз в полгода, кому-то раз в три года. И для каждого должен быть свой определенный набор исследований. Конкретному человеку по его индивидуальной диспансерной схеме одно исследование действительно понадобится раз в несколько лет, другое раз в три месяца. И вот тогда мы отследим проблемы, которые могут возникнуть. Диспансеризацию нужно тщательно планировать, и подход должен быть индивидуализированный. Тогда это будет работать.

— Что бы вы посоветовали нашим читателям.
— Пожелать я могу — не болеть. А посоветовать — минимизировать риски. Как это сделать? Во-первых, исключить из собственной жизни, из своего режима, пока еще мы хорошо себя чувствуем, то, что может впоследствии обернуться реальными заболеваниями. Что мы должны исключить? Разумеется, курение, переедание, злоупотребление алкоголем. Мы должны хорошо смотреться в зеркале. Наш цвет лица, телосложение, готовность двигаться — это все отражает наш статус здоровья. Мы должны чувствовать себя здоровыми и делать все, чтобы сохранить такое ощущение. Если чувствуется, что здоровье нарушилось, то, конечно, нужно обратиться к врачу терапевтического профиля. Во всяком случае, нельзя ничего не делать или пытаться в Интернете найти по симптомам, что произошло, и начать себя лечить. Вероятность промахнуться велика. Есть понятие дифференциальной диагностики, и она требует колоссальных базовых знаний, просто так ее не проведешь. Поэтому, да, конечно, если плохо себя почувствовал, первым делом нужно обращаться к врачу.

— Тонкий момент с лабораторными анализами. Как определить, что необходимо сделать, а что нет?
— С лабораторными анализами есть очень хороший принцип — «необходимо и достаточно». То есть, когда я назначаю своему пациенту обследование, я должна назначить такое количество лабораторных анализов, которые мне достаточны для того, чтобы выявить либо исключить все предполагаемые проблемы, но, при этом, не заказывать исследование параметров, не несущих, в данном случае, ценной клинической информации. К сожалению, некоторые врачи, имеющие контракты с лабораториями или работающие в коммерческих клиниках, назначают неоправданно большое число исследований, так как это им выгодно. Пациент при этом даже не подозревает, что такое «обследование всего и сразу» не представляет никакой диагностической ценности. И я при желании могу обосновать всю тироидную панель: сколько есть параметров, я каждый объясню, для чего мы смотрим, и красиво объясню. Пациент заплатит и будет благодарен, что назначили все. Но это уже жульничество. Доктор заканчивается в тот момент, когда он начинает врать.

— Вы сказали, что приходят пациенты и говорят, что тяжело глотать. Что вы им советуете?
— Если пациент жалуется на чувство комка в горле, тут причин может быть несколько. Это может быть рефлюксная болезнь, когда в пищевод забрасывается кислое содержимое желудка, и возникающее при этом хроническое раздражение пищевода приводит к ощущению «комка» и дискомфорту при глотании, а иногда и к другим симптомам, например, жжению за грудиной, требующему, в некоторых случаях, исключать стенокардию. Это может быть и проявлением остеохондроза шейного отдела позвоночника, когда при глотании возникают некие дополнительные ощущения, которые, по сути, являются иллюзорными. Это может быть невротическая реакция, излишнее прислушивание к тому, что человек сейчас совершает. Человек думает: «Как я глотаю? Не трудно ли мне?» И всякий раз своими размышлениями он этот простой рефлекторный акт нарушает. Человек не должен думать о том, как он дышит, как он глотает и так далее. Тяжело глотать — это не болезнь щитовидной железы.

— Что касается вегето-сосудистой дистонии?
— Такого диагноза нет. Не существует такого диагноза — вегето-сосудистая, нейроциркуляторная дистония. Существуют какие-то определенные заболевания вегетативной нервной системы, когда ее симпатическое и парасимпатическое крыло начинают работать некачественно. Если одно из них начинает преобладать, то у человека развивается либо тахи- либо брадикардия, сухость либо влажность и так далее. Вегето-сосудистая дистония — это, скорее, описательный термин, из-за которого стирается поиск реальных проблем, стоящих за симптомами. Нельзя лечить симптомы, причины которых не установлены. Ведь причины могут быть настолько разные, их можно перечислить порядка 50. Например, если такие симптомы возникают у девочки лет 16-17, надо посмотреть, не слишком ли много она теряет крови во время менструации, нет ли у нее железодефицита. Если эти симптомы возникают у женщины в 50, скорее всего, надо ассоциировать их с климактерическим синдромом. У юноши 20 лет надо смотреть, не вырос ли он на15 смза последний год и нет ли у него синдрома, который на сегодняшний день связан с дефицитом массы тела, с недостаточным количеством питания, которое необходимо для наращивания мышечной массы. Человеку, у которого каждый день происходят какие-то неудачи в жизни (не может найти работу, неприятности в личной жизни и так далее) для устранения этих же симптомов следует воспользоваться услугами психотерапевта и решить психоэмоциональную проблему. Если игнорировать причину, если ее просто не искать, а ограничиться неким диагнозом и прописать некие симптоматические препараты, то проблема будет развиваться, а симптомы при этом будут прогрессировать. Надо всегда, когда приходит человек с жалобами на ухудшение самочувствия, последовательно и разумно разбираться в причинах, повлекших за собой жалобы больного, и, только установив эти причины, определять тактику лечения.

Фотограф Наталья Скальская, МЕД-инфо