Людмила Кондрашова: «В Москве должно быть хотя бы 2 отделения трансплантации почки»

1 июня 2014 года Московский центр трансплантации почки при ГКБ № 7 решено ликвидировать. Чиновники решили, что часть его функций возьмет на себя отделение трансплантации, созданное при НИИ скорой помощи им. Н. В. Склифосовского. Именно туда передали больных, стоявших в листе ожидания при «семерке». Однако по этому поводу мнения пациентов и чиновников разошлись. Председатель межрегиональной общественной организации нефрологических пациентов «НЕФРО-ЛИГА» Людмила Кондрашова настаивает: необходимо сохранить уникальный опыт «семерки». Ведь это одно из немногих мест, где полностью отлажен процесс лечения и наблюдения больного от момента возникновения хронической почечной недостаточности до трансплантации и ее отдаленных последствий.

— Людмила Михайловна, скажите откровенно, почему вы так защищаете Центр трансплантации почки в ГКБ № 7? По словам чиновников, в НИИ скорой помощи им. Н. В. Склифосовского и оборудование более современное, и операций по пересадке почки они в 2013 году сделали 91, а в «семерке» всего 47. Говорят, что Склиф мог бы сделать и все 300, его ресурсы это позволяют...
— Вот только где эти 300 почек взять? Донорских органов больше не становится. А с принятием нового закона о трансплантации, усложняющего процедуру волеизъявления донора, их, возможно, станет меньше. Врачи «семерки» сделали столько пересадок, сколько почек получили. Если бы их было 100, трансплантировали бы и 100. И если уж тема подается так, что это отделение лишнее и в Москве хватит одного Склифа, тогда возникает закономерный вопрос. Отделение трансплантации в «семерке» существует с 1995 года. А в НИИ Склифосовского с 2007. Так, может, если одно отделение лишнее, не надо было второе в Склифе открывать? Государственных средств туда ушло немало, ведь сделать отделение трансплантации с нуля очень затратно. Но, кстати, и в «семерке» современное оборудование, и там совсем недавно сделали ремонт. Если отделение закроется, там хоть сейчас можно создавать коммерческий центр.

Отделение трансплантации в ГКБ № 7 существует с 1995 года. А в НИИ им. Н. В. Склифосовского с 2007 года. 

— Почему пациенты «семерки» выступили против перевода в центр трансплантации НИИ скорой помощи? Жалобу подписали 122 человека...
— Когда я встретилась с пациентами, они буквально умоляли: «Сделайте что-нибудь!» В листе ожидания на пересадку почки в НИИ им. Н. В. Склифосовского было 350 человек, в Центре трансплантации почки ГКБ № 7 оставалось 207 на момент передачи списка в Склиф. Теперь все пациенты будут находиться в единой очереди. И в ней будет больше 550 человек. Разумеется, это не банальная очередь. Ведь почка должна подойти по типированию. Существует система баллов, по ней пациента выбирает компьютер. Однако если в очереди 200 человек, твои шансы подойти к операции выше, чем если ты стоишь в одном огромном листе ожидания. Если людей в нем много, ждать приходится 4–5 лет.

«С принятием нового закона о трансплантации, усложняющего процедуру волеизъявления донора, донорских почек, возможно, станет меньше»

— Что происходит с пациентами, пока они ждут своей очереди?
— Раньше во время ожидания пациенты всегда могли обратиться в «семерку». Это одно из немногих мест, где полностью отлажен процесс лечения и наблюдения больного от момента возникновения хронической почечной недостаточности до трансплантации и ее отдаленных последствий. К примеру, там шьют для диализных пациентов до 600 сосудистых доступов в год. Сосудистый доступ жизненно необходим диализному пациенту, поскольку подключение к искусственной почке происходит через него. Берется кусочек артерии, на вене делается небольшой разрез, и артерия подшивается к вене. Мощный артериальный кровоток проходит по вене, она приобретает четкий контур, и врач видит, куда колоть. Создать такой доступ — это очень тонкая работа. Ведь если сосуды хрупкие (а так чаще всего и бывает), то хирург может шить фистулу до 12 часов.

В ГКБ № 7 диализным пациентам делают до 600 сосудистых доступов в год. 

— Обычно хирурги боятся делать какие бы то ни было операции диализным пациентам...
— Не буду далеко ходить за примерами. Я сама нахожусь на диализе. Сейчас для меня остро стоит вопрос о замене тазобедренного сустава. Но я пока не могу этого сделать. Прошлой осенью, например, меня в последний момент отказались взять на операцию анестезиологи. Не знали, как я отреагирую на наркоз. Врачи «семерки» не боятся оперировать диализных пациентов. Делают все виды хирургических вмешательств и тем, кто перенес трансплантацию почки. Такие операции проводят еще ГКБ № 52 и Боткинская больница. Но и та, и другая перегружены: они просто задыхаются от потока пациентов. Больные поступают к ним не только из Москвы. В большинстве регионов пациентам с трансплантированной почкой невозможно ни сдавать плановые анализы, ни обследоваться. Например, одна региональный лидер из нашей организации после трансплантации 2 года не показывалась врачу. У нее нет физической возможности к нему записаться — настолько большая очередь. Поэтому люди правдами и неправдами едут в Москву. Если сейчас отделение трансплантации почки в «семерке» закроют, нагрузка перераспределится по другим клиникам. Учитывая то, что там уже творится, это будет просто бесчеловечно.

«Врачи „семерки“ не боятся оперировать диализных пациентов. Делают все виды хирургических вмешательств и тем, кто перенес трансплантацию почки»

— Может, НИИ скорой помощи им. Н. В. Склифосовского возьмет на себя работу с этими больными?
— Я говорила об этом с заведующим отделением трансплантации почки и поджелудочной железы НИИ им. Н. В. Склифосовского. Он прямо сказал, что их врачи готовы проводить трансплантации гораздо большему количеству пациентов, но оперировать сопутствующие патологии — нет. По большому счету, это не их профиль, ведь Склиф — скоропомощная больница. Если они и готовы делать трансплантации, то возиться с остальным, начиная от возникновения хронической почечной недостаточности и до отдаленных последствий трансплантации, они, конечно, не будут. Кстати, не надо забывать, что для того, чтобы проводить хирургические вмешательства диализным пациентам, нужен полноценный диализный центр. Это еще одна головная боль: трансплантологи не занимаются плановым диализом. У них обычно есть несколько искусственных почек в реанимации, еще несколько таких же аппаратов для послеоперационных проблем, и все. Но обзавестись полноценным диализным центром баснословно дорого.

— Больного надо еще подготовить к трансплантации...
— Я говорила со многими пациентами «семерки» — они рассказывают: «Вы знаете, я была такая тяжелая, у меня была язва двенадцатиперстной кишки, кровотечение, меня прооперировали, подготовили, и после этого провели трансплантацию почки». Там людей целенаправленно лечат, готовят к тому, чтобы они хорошо перенесли пересадку и изменили свою жизнь к лучшему. В трансплантологии важна преемственность: сделал тебе врач пересадку, ты у него наблюдаешься, он тебя знает. С каждым пациентом нужно работать индивидуально. Сможет ли Склиф обеспечить такую преемственность? Конечно, это хорошо оборудованная больница с большими возможностями. Пусть работает. Но зачем при этом закрывать центр трансплантологии с отличной репутацией, который обслуживал москвичей? Сейчас Минздрав собирается развивать трансплантологию на региональном уровне. Разве в Москве наблюдается избыток таких центров? Разве у нас появился излишек трансплантологов высочайшей квалификации? Например, в Барселоне на 2 миллиона жителей 6 центров трансплантологии — 4 взрослых и 2 детских. Пусть и у нас будет хотя бы два отделения.

«Конечно, Склиф — это хорошо оборудованная больница с большими возможностями. Но зачем при этом закрывать центр трансплантологии с отличной репутацией, который обслуживал москвичей?»

— У пациентов будет выбор?
— Захотят — пусть оперируются в Склифосовского, захотят — в «семерке»... Конкуренция только пойдет на пользу делу. Недавно я посещала диализные центры в Турции. Вроде бы эта страна не так далеко ушла от нас по развитию здравоохранения, но там пациенты могут выбирать. Они легко могут поменять учреждение, где им проводят диализ, и устроиться туда, где удобнее. А у нас в одном из регионов недавно умер больной, потому что его направили в диализный центр, до которого он физически не мог добраться. Так может, не стоит ставить пациентов в ситуацию, когда у них нет выхода?

В Барселоне на 2 миллиона жителей центров трансплантологии 6 — 4 взрослых и 2 детских. 

— Что будете делать, чтобы этого не произошло?
— Мы провели пресс-конференцию, обратились в Национальную медицинскую палату, в администрацию президента. Недавно я получила ответ: Минздраву поручено разобраться в ситуации и доложить о том, что происходит. Будем работать, чтобы донести до них позицию пациентов.

Фотографии из личного архива Людмилы Кондрашовой