Валентин Синицын: «Раз в России не хватает врачей-радиологов, нужно создать центры компетенции»

В том, чтобы нас лечили по мировым стандартам, безусловно, заинтересован каждый. Однако на деле так не происходит. Тем более не каждый день российский врач становится президентом международного форума, ежегодно собирающего более 20 тыс. участников из разных стран. Президент недавно прошедшего в Вене Европейского конгресса радиологов ECR-14, руководитель центра лучевой диагностики ФГБУ «Лечебно-реабилитационный центр» Минздрава РФ и президент Европейского общества сердечно-сосудистых радиологов профессор МГУ Валентин Евгеньевич Синицын рассказал МЕД-инфо о том, что надо сделать, чтобы российская медицина постепенно интегрировалась с мировой.

— Валентин Евгеньевич, во-первых, хочу вас поздравить. Беспрецедентный случай, по-моему!
— Мне припоминается только одна подобная история: знаменитый хирург Анатолий Владимирович Покровский в 2000 г. был избран президентом Европейского общества сосудистых хирургов.

—Как вас выбрали на эту должность? Не секрет, что европейцы иногда предвзято относятся к российским врачам...
— Наверное, в чем-то мне удалось их разубедить. Все произошло постепенно: сначала я посылал тезисы, ездил на международные конференции. Для того, чтобы делать доклады, поступил на курсы английского. В конце 1990-х гг. мне впервые предложили выступить на конгрессе ECR с лекциями. Тут надо сказать, что обычно слушатели оценивают содержание выступлений — люди, сидящие в зале, получают специальные листочки, где анонимно ставят оценку докладчику. Если ты получишь низкие баллы, то тебе никто ничего не скажет, однако больше не пригласят. Но если выступаешь хорошо, тебя заметят. Наверное, я выступил неплохо, потому что вскоре стал членом одного из комитетов Европейского общества радиологов и начал активно участвовать в его работе. Здесь нет никакого секрета, главное — желание. К работе нашего общества обычно стараются привлечь людей из разных стран. Но только не подумайте, что президент конгресса — это свадебный генерал: приехал на 3 дня, выступил на открытии, посидел в президиуме... Ничего подобного. Это 4 года интенсивной работы. Когда шла подготовка к конгрессу, я получал в день по 100 писем от разных людей. 4 года я популяризировал Европейское общество радиологов, ежегодно читая десятки лекций по всему миру.

— Эта работа оплачивается?
— Конечно, нет! В западном мире она называется латинизмом pro bono — благотворительность.

— На плакате конгресса написано: «ECR встречает Россию». Тут же картинка — купола Василия Блаженного. Неужели в честь президента?
— Скорее, в честь национального общества рентгенологов его страны. По традиции рентгенологи этой страны (на западе нашу специальность чаще называют радиологией) становятся главными гостями конгресса и подробно рассказывают о своей работе. России был посвящен отдельный симпозиум. Этот конгресс ECR вошел в историю как «русский конгресс». В нем приняло участие 630 врачей из России, что оказалось рекордом. Кроме того, он стал самым большим конгрессом ECR за всю многолетнюю историю, собрав более 23 тыс. участников из 130 стран.

— Российский Минздрав оказал вам поддержку?
— Практически никакой. За рубежом во многих клиниках есть специальные фонды, финансирующие участие врачей в профессиональных конгрессах. У нас большинство медиков ездит за деньги спонсоров-фирм, да и то в случае, если делают доклад. Сейчас многие молодые врачи начали сами вкладывать средства, если видят, что участие принесет им пользу. Но за свои не наездишься... Зачем нужны подобные конгрессы? В первую очередь не ради того, чтобы постоять на трибуне и прочесть доклад, сорвав аплодисменты. На таких мероприятиях идет интенсивный обмен мнениями и опытом с представителями мировой радиологии. У них тоже есть проблемы. Здравоохранение не совершенно нигде. Все жалуются на медицину. Немцы на немецкую, англичане на английскую... Но специалисты стараются перенимать друг у друга лучшее. В этом году, кстати, был почти стопроцентный рост работ из России, представленных на ECR. И вовсе не потому, что я президент. Просто такова тенденция — российская медицина постепенно интегрируется с мировой.

«За рубежом во многих клиниках есть специальные фонды, финансирующие участие врачей в профессиональных конгрессах. У нас большинство медиков ездит за деньги спонсоров-фирм»

— Как выглядит наша радиология на общем фоне?
— Конечно, за последние годы в России произошел огромный прорыв. Больницы получили много современного оборудования. В Москве, например, купили около 200 томографов. Однако на них зачастую некому работать. Теперь срочно ищут специалистов, организуют ускоренные курсы. Но вот в чем дело: томограф можно купить и поставить за 3 месяца максимум. А врача нужно учить несколько лет. Какие хочешь деньги плати, быстрее научить нельзя. Ведь медицина — это во многом опыт, помимо знаний и таланта. То есть, это наука и искусство, но вместе с тем еще и ремесло. Студентов у нас учат неплохо: могу это сказать по опыту преподавания и в МГУ, и в академии Сеченова. Однако врачом человек становится, пройдя программу целевого постдипломного обучения. В нашей стране эти программы длятся год или два. На Западе 5 лет. Европейцы, прослышав об этом, разводят руками: что же у вас за врачи такие! Я всегда говорю — это не значит, что наши врачи хуже. Ведь там все 5 лет тоже не читают лекции и не проводят семинары каждый день. Человек набирается опыта и работает как младший врач, как подмастерье, если продолжить мысль о том, что медицина это ремесло. И у нас так происходит. Но у них четче определен уровень, хуже которого работать нельзя. А у нас, в силу обстоятельств, сложилась парадоксальная ситуация: с одной стороны, есть врачи-светила намного выше среднего западного уровня. С другой стороны, многим молодым врачам просто некогда доучиваться. Рентгенологов не хватает. Есть диплом? Вперед, работай! А ему даже не с кем посоветоваться. Рядом такие же неопытные врачи.

— Так что же делать?
— Прежде всего не опускать руки и использовать любой шанс для самообразования. Знания сейчас постоянно обновляются. Времени на переводы просто нет. Молодым людям я всегда говорю — очень важно знать английский язык. Необязательно разговорный. Читать профессиональную литературу несложно. Европейское общество радиологов уже 5 лет проводит школы в России. Делаем мы их без переводчиков, на английском. Пять лет назад люди стеснялись говорить на семинарах, когда лектор, показывая какой-то случай, задавал вопросы. А теперь они с удовольствием отвечают. Еще один пример. В Европе существует общество для среднего персонала в радиологии, по-нашему — рентгенлаборантов. У нас они почти забыты в отношении профессионального обучения и переподготовки, хотя их работа очень важна. Но в Европе они проводят свои форумы в рамках ECR. Я решил вытащить российских рентгенлаборантов в Вену. Они были в восторге, почувствовав к себе внимание. Но надо было, чтобы они выступили на секциях и рассказали о своей работе на английском языке. Я кинул клич среди рентгенлаборантов. Многие мои коллеги пожимали плечами — средний персонал, который знает английский, в России нонсенс. Но оказалось, что они есть, и люди выступили с успехом, причем докладчики были из нескольких городов России, не только из столицы. Я всегда делаю ставку на таких активных и интересующихся врачей и медсестер. Чтобы привлечь их, Европейское общество радиологов недавно специально снизило ежегодные членские взносы. Раньше они составляли примерно 100 евро, теперь 10. Правда, к сожалению, в России таких активных людей пока немного. По статистике у нас около 15 тыс. рентгенологов. Но людей, которые посещают национальные конгрессы, всего 2–3 тыс. Около 800 человек состоят в ECR. Похоже, что многие не очень-то хотят тратить свое время на образование.

«Я всегда делаю ставку на активных и интересующихся врачей и медсестер»

— Не хотят учиться?
— Их положение пока не сильно зависит от квалификации. Одна из основных проблем в медицине — контроль качества работы врачей и среднего персонала. У нас сейчас его практически нет. Человек пришел на работу, отсидел положенные часы, выключил свой томограф или рентгеновский аппарат и пошел домой. Насколько хорошо он работает? Во многом это вопрос самообразования и самодисциплины. В России с этого года Минздрав запускает пилотный проект непрерывного медицинского образования. Но пока у нас преимущественно работает советская система: врач раз в 5 лет должен пройти месячные курсы и получить сертификат о повышении квалификации. Но востребованный специалист зачастую просто не может себе позволить на месяц уйти с работы. Иногда на такие курсы начальство посылает тех, от кого нет толку. За рубежом не так. Там существует система образовательных кредитов — врач получает баллы за участие в конгрессе, за рецензию в журнале, за опубликованную статью, за то, что подписывается на журнал по специальности... Ежегодно нужно набрать определенное количество баллов, то есть, повышать квалификацию постоянно. Иного пути нет. Так живет весь мир.

— Теперь, когда конгресс закончился, ваша 4-летняя миссия завершена. Чем планируете заняться в должности экс-президента?
— Сейчас мы хотим создать учебный центр Европейского общества радиологов в Москве. Об этом уже было объявлено, и мы утрясаем детали. Кроме того, я продолжаю работать в МГУ и в Лечебно-реабилитационном центре Минздрава России. Мы выиграли грант для написания стандартизованных протоколов в радиологии и сейчас будем этим заниматься. Мы развиваем проект по телерадиологии — консультируем по нескольку десятков случаев в день из разных регионов России. Идея такая: раз в России не хватает врачей-радиологов, нужно создать центры компетенции, где квалифицированные специалисты помогали бы молодым врачам ставить диагноз. Такие центры уже существуют в Канаде и в других странах. Они обслуживают сразу несколько больниц. Врач сидит за компьютером — какая ему разница, сделали исследование в соседней комнате или в другом городе? Такие центры нужны, прежде всего, для того, чтобы описывать сложные случаи и обеспечивать доступ к эксперту.

— Должность президента ECR можно занимать лишь один раз в жизни. Есть шанс, что эту должность вновь выберут кого-то из России?
— В том, чтобы находить и продвигать ярких людей из своей страны, я вижу сейчас одно из главных своих предназначений. Буду рад, если их карьера сложится еще лучше, чем моя.

Фотография из личного архива В. Синицына